Михаил Попов. Вавилонская машина.
– М.: АКПРЕСС, 2007. — 208 с. – (Русская волна. Белый детектив).

Михаил Попова – автор одного из лучших, на мой взгляд,  романов 2006 года «Плерома», жанр которого я бы определил как «гностический роман». Что это такое?

Гностический роман  – это роман, основу которого образует человеческая история, рассматриваемая как единый осмысленный процесс от возникновения человечества до его гибели. Автор при этом придерживается  метаисторической перспективы, то есть смотрит на человеческую историю с некой трансцендентной вершины – фиктивной точки, с которой можно свободно обозревать человеческое прошлое, настоящее и будущее.

Примерно так рисовалась история древним гностикам (от греческого слова «гносис» – «знание») – последователям синкретического религиозного учения, возникшего в I веке н.э. Древние гностики, как известно, считали, что изначально Свет (духовное начало) и Тьма (материя) пребывали в несмешанном состоянии. Однако в результате космического катаклизма божественное начало смешалось с материей. Это смешение положило начало видимому миру. Человеческая история представляет собой длительный процесс восстановления первоначальной гармонии, который завершится освобождением частиц света из тенет материи и  гибелью видимого мира. Таков архетипический гностический сюжет.

Запрос на гностический роман обыграл Владимир Сорокин в своей «Трилогии» («Путь Бро», «Лед», «23 000»). Читателей захватило учение таинственного Братства света, согласно которому смысл человеческой истории заключается в объединении избранного человечества, то есть частиц раздробленного Света.  Собравшись вместе, все 23000, они снова станут Светом (полноту которого гностики называли «Плеромой»), а в мире вновь воцарится ледяная гармония, в которой не останется места для дисгармонии земной жизни.

В романе «Плерома» Михаил Попов осуществил «мысленный эксперимент» – смоделировал мечту Николая Фёдорова о «воскрешении отцов», которую также можно считать гностическим сюжетом. Фёдоров, как известно, употреблял такие размытые выражения как «одновременное существование поколений», «привнесение разума в природу», «храмовая действительность», «расширение жизни». Но это как себе осязаемо представить? Как смогут существовать в одном времени жертвы с убийцами, лжепророки с миллионами обманутых и т.д.? Михаил Попов с дотошность описывает мир, в котором воскрешение умерших оказывается заурядным делом (этот мир он и называет «Плеромой»). Обитатели Плеромы считают, что Конец света позади, потому что у смерти вырвано жало. Самый драматический штрих заключается в том, что  настоящий Конец света все-таки подкрадывается и совершенно для всех неожиданно – как тать в нощи.

В следующем своем романе «Пуля для эрцгерцога» Михаил Попов задался вопросом: что изменилось бы в жизни людей, обрети они способность предчувствовать ближайшее будущее? Скажем, как будет вести себя человек, который, подобно молодому Аркадию, узнает, что погибнет спустя полгода в Мазурских болотах (действие происходит накануне Первой мировой войны)? Аркадий пытается изнасиловать свою племянницу Настю. Та с трудом отбивается. Но в свете известного будущего поступок Аркадия обретает совсем другое нравственное содержание, на которое открывает глаза Насте ее тетка: «Вы могли бы облегчить страдания этого кобеленыша Аркаши. Ведь он просил, пронзенный внезапным страшным открытием, просил у вас помощи, валялся у ваших сухощавых ножек, как раненый валяется на поле боя, призывая сестру милосердия. Есть вещи, стоящие выше той позиции, которую вы сочли нужным отстоять… Что ждет наших офицериков на фронтах будущей бойни, когда для них закрыты не только сердца, но даже и постели родной державы?».

 Новый роман Михаила Попова «Вавилонская машина» посвящен парадоксам пространства и времени, но подходит он к ним издалека. Попов обращает внимание на одну несостыковку в  софокловской трагедии об Эдипе. Между Эдипом и Иокастой была возрастная разница порядка двадцати лет – для Античности просто вечность. Иокаста родила Эдипу четырех детей, и дети успели вырасти. Следовательно царица должна была выглядеть глубокой старухой рядом с сорокалетним мужем. Но у Софокла об этом ни слова. Давно известно, что античные трагедии имеют непреходящее значение, поскольку выражают основополагающие нравственные коллизии, но Михаил Попов обращает внимание на то, что трагедия об Эдипе в будущем не только не устареет, но, наоборот, в сущности, только и станет актуальной. В будущем, когда, по мнению Михаила Попова, появятся анабиотические шкафы, косметические саркофаги и ионные души, по внешности человека будет невозможно сказать о его возрасте. Это значит, что резко возрастет вероятность непреднамеренного  инцеста.

Впрочем, в начале книге ничего не предвещает разворот к метафизическим проблемам. Частный сыщик Яоно (прозрачный намек на родственного лемовского персонажа – Йона Тихого) незаконно проникает в орбитальный бордель «Обитель ста наслаждений». Задержанный службой безопасности он получает «предложение, от которого невозможно отказаться». За солидное вознаграждение ему предлагают принять участие в научном эксперименте – исследовании изменений человеческой психики при субсветовых скоростях. В качестве подопытных кроликов выступает многочисленное семейство Мальбранков. В замкнутом пространстве корабля участники экспедиции невольно разыгрывают трагедию Софокла.

И, конечно же, сразу возникает вопрос, что такое «вавилонская машина»? В воображаемом мире Попова учеными со всей точностью доказано существование Бога, и вопрос лишь в том, как достигнуть его. «Вавилонская машина» – это проект создания космического корабля, способного разогнаться до субсветовой скорости и выйти в «абсолютное пространство», чтобы вступить в непосредственный контакт с Богом. В конце романа такой «вавилонской машиной» окажется орбитальный бордель…

http://ng.ru/ng_exlibris/2007-10-04/7_misterii.html