Header image

 

 

 
 

КРЕАТИВНАЯ СИЛА БЕЗУМИЯ
Человек – это ходячий текст, а тело его – это ходячий дискурс
«НГ Ex libris», # 38 от 18 октября 2007 г.
«Органон»,18 ноября 2007 г.


Вадим Руднев. Философия языка и семиотика безумия: Избранные работы.
– М.: Территория будущего, 2007. – 528 с.

Захлопнете ли вы эту книгу на предисловии или будете разыскивать каждое сочинение Вадима Руднева – зависит от вашей готовности согласиться с его определением реальности: «Реальность есть не что иное, как знаковая система, состоящая из множества знаковых систем разного порядка, то есть настолько сложная знаковая система, что ее средние пользователи воспринимают ее как незнаковую». В одной из своих книг Руднев называет такую позицию «лингвосолипсизмом», или «лингвистическим идеализмом, понимающим под реальностью прежде всего текст, но в русле британской философии (Витгенштейн, Остин, Мур) и гипотезы лингвистической относительности Сэпира–Уорфа».

Новая книга представляет собой сборник статей, опубликованных на протяжении последних лет в философских и психологических изданиях, таких как «Логос» и «Московский психотерапевтический журнал». Может показаться, что более последовательное и целостное изложение эти идеи нашли в предыдущей книге философа «Диалог с безумием» (2005). Тем не менее «Философия языка и семиотика безумия» представляет отдельный и не меньший интерес благодаря более тщательной и глубокой проработке деталей.

Руднев намечает новый подход к психическим расстройствам, который называет «психосемиотикой». Суть его в рассмотрении психических болезней как специфических языковых игр, вроде детской забавы «Где мы были, мы не скажем, а что делали, покажем». Путеводной звездой в исследовании, как и прежде, служит тезис, что нормальное сознание состоит из кусочков различных микрорасстройств. Или, иными словами, не безумие производно от нормы, а норма производна от безумия. Существует определенное множество характеров, и внутри этих характеров есть люди почти здоровые и практически больные. Граница между ними чрезвычайно условна и подвижна: сегодня здоровый, а завтра, глядишь, заболел. Поскольку человек не может не обладать характером, то, значит, он либо циклоид, либо психастеник, либо шизоид, либо эпилептоид, либо ананкаст, либо истерик.

Психическая болезнь – это текст, написанный на специфическом языке, грамматику и синтаксис которого не просто разгадать. Все это уже встречалось в предыдущих книгах Руднева, неожиданным является, может быть, только поворот к литературной критике. По мнению философа, неверно представлять дело так, будто бы имеется текст, несущий психопатические черты, и литературный критик – аналитик, пытающийся этот текст понять (вылечить). В действительности, именно художественный текст является аналитиком, а пациентом является литературный критик, в содержании текста отыскивающий собственную травму. Вместо понимания (лечения) первоначального текста интерпретатор создает вторичный текст, в котором прячет свою собственную психотравму.


Норма производна от безумия...
Э. Мунк. Половая зрелость. Национальная галерея, Осло

Вам интересно, какую же психотравму прячет Вадим Руднев во вторичном тексте под названием «Философия языка и семиотика безумия»? Подсказка: рассказывая об одних психических расстройствах, автор достигает почти эпической силы и поэтической выразительности, а едва речь заходит о других, как в дело идут сплошные аналогии и муторные схемы, перегруженные научной терминологией…

Как обычно Руднев разбрасывает больше идей, чем в состоянии проработать и довести до логического завершения. Книгу можно уподобить фонтану, и этим она отличается от специализированных работ по психиатрии и патографии, которые можно сравнить со струей из брандспойта. Это, кстати, вторая подсказка. Для какого микрорасстройства характерно, что всякий успех воспринимается как скучный и несущественный, интерес к предмету подогревается до тех пор, пока продолжается интрига познания, а полученные результаты оставляют ощущение пустоты и подавленности?

Иногда Руднева, как говорится, «заносит». Скажем, семантику истерика, в которой господствует преувеличение, Руднев выводит из «психодинамического уринального соперничества» – кто дальше помочится. О продуктивности такого подхода трудно судить.

Напротив, анализ таких произведений, как «Отъезд» Франца Кафки, «Мелкий бес» Федора Сологуба, «Малхолланд драйв» Дэвида Линча и «Чевенгур» Андрея Платонова похож на разделку фаршированного лангуста – ни за что не догадаетесь, что под панцирем.


http://exlibris.ng.ru/2007-10-18/11_insanity.html

http://organon.cih.ru/kritika/boyko01.htm

 

© М.Е. Бойко