Все слышали о скандальных увольнениях педагогов за безобидные фотографии в социальных сетях. На этот раз преследованию подверглась магнитогорская поэтесса, преподавательница кик-боксинга, участница многочисленных творческих акций Катя Ганеши (настоящее имя – Екатерина Николаевна Конопенко). Основательница нового литературного направления «Сверхагрессивный Шедевризм» и автор сборника стихов «Белокурая Бестия» (2010).

После появления Представления прокуратуры и доследственной проверки по статье 156 УК РФ тренер по кикбоксингу Екатерина Копопенко была уволена из МАУ ДОД ДЮЦ «Максимум», а её детская группа распущена. Причиной увольнения, насколько можно судить, стали эротические и неэротические концептуальные фотографии, сделанные в 2000 году в рамках культурного городского проекта «Эксперимент».

– Катя, вы известны своим сотрудничеством с таинственным Азсакрой Заратустрой, мистиком, философом, кинорежиссером. Расскажите, как вы с ним познакомились и как он на вас повлиял?

– Азсакра Заратустра возглавлял  школу боевых искусств «Чёрный Дракон» и одновременно руководил основанным им же Центром помощи птицам. Здесь покалеченных пернатых лечили и выпускали на волю – в леса, поля, горы. Это было в Магнитогорске в 1998 году. Я тогда в «Чёрном Драконе» занималась кикбоксингом и кунг-фу. Там мы и познакомились. Стала помогать лечить раненых птиц. Стала активно сочинять «деструктивные стихи» (улыбается). Азсакра может очень сильно воздействовать на людей (я здесь не исключение). Но я оказалась более боевой, что ли. Мы цепко сдружились и до сих пор живём и боремся вместе. Стихи начала писать еще будучи студенткой, но это «литературное, слишком литературное» творчество Азсакра быстро разрушил и развернул в противоположном направлении. Контркультурном. Продолжая великое дело будетлян – русских футуристов, очень много экспериментировала с различными видами разрушения слова как такового. Крученых мне всех ближе. Я тоже могу рвать, топтать и закручивать. Очень ценю глубинную вдумчивость Хлебникова. Мое литературное направление –  «Сверхагрессивный Шедевризм» – призвано безжалостно расправляться с любыми мировыми шедеврами. Шедевры – иллюзии. Я обожаю самое беспощадное, но веселое разрушение любых условностей. Иллюзий. Симулякров. В общем: ломать все рамки любых «шедевральных ограничений» свободы. На этих позициях остаюсь и до сих пор.

– А как вы увлеклись кик-боксингом? Интересно, в кик-боксинге есть какая-то подспудная философия, как в каратэ и айкидо? Мне кажется, ритмика ваших стихов чем-то сродни боевому искусству: последовательность ударов, бросков и блоков.

– Мне всегда было интересно как двигаются звери и птицы. Как они нападают и защищаются. Практиковала звериную гимнастику доктора Хуа То. Затем захотелось еще всех атаковать и цапать-царапать (смеётся). Пошла в «Чёрный Дракон». Многому убойному научилась. Вы совершенно правы, что ритмы контркультурной поэзии и восточных боевых искусств могут совпадать и развиваться дальше за счет друг друга. Я сочетала китайское кунг-фу и американский кикбоксинг. Но китайское учение Дао мне гораздо ближе. Мягкое побеждает твердое. Слабое умное дитя одолевает сильного взрослого идиота. Но самое главное – следование естественному пути, учиться мудрости у зверей, гор, ветра, воды, а не у омертвелых «литературных шедевров». Поэтому я люблю самую непредсказуемую, крайне-скоростную боевую технику, а именно: внезапные удары в пах, глаза… А также наиболее экзотические удары, например: хорошенько разбежаться и резко ударить, в прыжке, двумя руками в грудь врага. Это  чисто мой, личный удар. Я называю его «удар дельфинчиком».

– Как возник ваш творческий псевдоним? Знаю, что у индусского бога Ганеши есть вахана – крыса, но никакой Кати у него, вроде, нет…

– Индуистский бог Ганеша – это, конечно, не обо мне. Я – Катя Ганеши – маленький, но смелый и очень воинственный слонёнок. Резвый поэтический слонопотам с крепкими кулачками! Крыс я, действительно, очень люблю и много ухаживала за ними в Центре помощи птицам. Дома у меня живёт свой боевой крысёнок Ваханешик. Мне никогда не отрубали голову и взамен не приставляли слонячью. Но я и без этого смертельного ритуала довольно опасна для российской поэзии и ее шедевров. Бог Ганеша достаточно яростное сверхъестественное существо, которое чаще всего истребляет своих врагов не с помощью потусторонних, магических сил, а просто их бешено растаптывает. «Прежде, чем нечто создать, это необходимо уничтожить», – говорит Азсакра Заратустра. И я с этим полностью согласна. Созидательное разрушение всегда опережает разрушительное созидание, и затем – ужестроит новые сады. Навечно. Лучше всего об этом сказал Ежи Лец:  «Я знавал людей конструктивных и деструктивных: первые строили концлагеря, а вторые их разрушали». Вывод: никогда не стоит бояться поэтических деконструкторов – они только разрушают «литературные концлагеря».

– У меня есть шикарный фото-арт-альбом «Пароль хаоса и гипноз», подаренный Азсакрой. Этот эстетический эксперимент я бы охарактеризовал двумя словами: брутальность + эротика. Вы там выступаете в качестве одной из ню-моделей. Расскажите немного об этом проекте? Как можно интерпретировать этот проект?

– Азсакра Заратустра, как и бунтарский актёр Владимир Епифанцев, пытался развивать в России знаменитый Театр Жестокости Антонена Арто дальше. Одновременно это очень близко к тезису итальянского футуриста Маринетти: «Без агрессии нет шедевра». Но здесь, как и у меня, скорее: «Без шедевра нет агрессии». Мы любим вместе атаковать шедевры, потому что они – шедевры – прежде всего пропаганда эстетики. А эстетика, особенно в политике, есть всегда фашизм. Любая эстетическая литература, в конечном счете, всегда обслуживает помпезный «культурный тоталитаризм». Основатель французского Театра Жестокости Антонен Арто учил: «Отвергать форму и подстрекать хаос». Хаос – самый надежный друг свободы и эроса. То есть, по мнению Арто, нужна некая сценическая чистая Жестокость с большой буквы, которая должна уничтожить низшую, бытовую, насквозь тоталитарную жестокость. Ослепительный бросок свободной брутальности против обыденной фашистской бренности. Так что я снималась в этом концептуальном фотоальбоме Театра Жестокости Азсакра не для того, чтобы вызвать узрителей «принудительную эякуляцию», но чтобы разрушить их вечные мифы о непобедимом приоритете насилия. Апофеоз свободной жизни – убить триумф фашистской воли! Безусловно, в этом фотоальбоме – «Пароль Хаоса» – есть очень точные фотопредсказания, которые уже сбылись и продолжают сбываться. Сбывшиеся пророчества – характерный почерк Азсакра.

– Я слышал, что это «аукнулось» спустя много лет? Говорят, вам в вину ставят даже фотографию, опубликованную на страницах «Независимой газеты» (на ней ваша дочь с пистолетом)?

– Да. Азсакра и я, как было сказано ранее, лечили и выпускали на волю различных раненых птиц. Но в один момент по устному решению администрации наш Центр помощи птицам был закрыт. Мы долго и упорно защищали здание от попыток захвата, но его все же взяли штурмом ночью к празднику города. Затем, воспользовавшись нашим отсутствием, часть искалеченных птиц выбросили буквально на помойку. Некоторые из них погибли. Некоторых нам удалось спасти. Так Магнитогорск отпраздновал свой праздник города. Такие здесь праздничные рабочие традиции. Именно за это упорное сопротивление, меня люто невзлюбило руководство. Азсакра уволили практически сразу, а меня начали травить. Выкопали в интернете мои концептуально-эротические фотографии. Директор Севилькаева даже собрала весь коллектив для моего общественного порицания, дикого судилища. Фотографии с моим изображением показывали на экране перед всеми собравшимися сотрудниками (педагогами). Это напоминало сталинские коллективные суды/судилища, как над Ахматовой, Зощенко и т.д. А-ля 37-ой! Но я не стала лить ахматовские слезы, а начала еще смелее и активнее сопротивляться. Когда есть ясность, нет выбора. Я продолжаю борьбу.

– А ваша дочь Анжелика вспоминает свое участие в этом проекте? Не захотела стать фотомоделью… ну, или снайпером?

– Моя дочь, а ей сейчас семнадцать с половиной лет, – очень умный творческий человек. Пишет прозу и стихи. Делает клипы и создает короткие фильмы. Так как она ещё несовершеннолетняя, чтобы еще больше усилить давление на меня, Анжелику грозятся отнять. Дескать, я не подходящая мать, «плохая очень» по их «общественному мнению». И это не пустые угрозы. Не соцабсурд. Концептуальные фотографии, где моя дочь стоит с пистолетом-травматом, положив руку на пустую толстую книгу, объявили пропагандой насилия и жестокости. Одну из этих фотографий опубликовала «Независимая Газета» в качестве иллюстрации к статье «Тысяча пустых страниц» («НГ-EL» от 25.02.2010). Меня вместе с дочерью вызывали на беседу в местный РОВД. Но мы, учитывая полный правовой беспредел, который творится в Магнитогорске, отказались давать показания, сославшись на 51 статью Конституции. На данный момент ведется доследственная проверка. Инспектор по делам несовершеннолетних упорно ходил по нашему подъезду, опрашивая жильцов. Наведывался в школу к педагогам Анжелики. Не имея никаких юридических/законных оснований, вменяя мне в вину только концептуальные фотографии, меня хотят подвести под 156 статью УК РФ «Жестокое обращение с детьми». Магнитогорск – рабский город – явно сошел с ума. Как еще можно комментировать такой дикий произвол?!

– Как вообще можно заниматься искусством в Магнитогорске? Бытует мнение, что из-за ханжества, зашоренности и банальной глупости провинция не самое подходящее для этого место.

– Магнитогорск – город Сталина. Символ 1937-ого. Сталинская архитектура – сталинский ампир. Здесь всегда была «Красная Зона». Весь город как одно сплошное поселение. Навсегда. Сейчас, к остатку, нещадно вырубают деревья, уничтожают траву. Когда-то по приказу Орджоникидзе здесь, в голой степи без единого дерева, воткнули железные пальмы и сделали первый железный парк (ни одного живого дерева). Видимо, к этому все и возвращается. На заре сталинского строительства в Магнитке была создана первая литературная группа «Буксир». Но буксир потащил за собой не бодрый пароход Социалистической Утопии, а унылый ржавый баркас тоталитарных расстрелов. Основателя «Буксира» Макарова расстреляли просто ни за что. Вот, к примеру, название его книг и литературных подборок: «Первый чугун», «Огни соревнования» и т.д. В Магнитогорской литературе все доносили на всех. Соответственно – сажали практически каждого первого. Почти все известные поэты и писатели прошли сталинские лагеря. Ручьёв, Люгарин и другие. В рабочей Магнитке, как удивительное исключение, был такой экзотический писатель Константин Нефедьев, написавший немыслимые для этого города книги «Могила Таме-Тунга», «Тайна алмаза». В 1964 году закончилась хрущевская оттепель, и снова начался «холодный социализм». Стали прессовать романтика Нефедьева за отход от рабочей тематики. От него отказались все. Жена умерла. Не выдержав травли, писатель покончил с собой. По завещанию Константина Нефедьева только одинокий печальный скрипач исполнил «Полонез Огинского» над его могилой. Иными словами: Столица – гибель культуры. Провинция – умирание искусства. Магнитка же – смерть поэзии. Смерть свободы.

Добавлю только, что меня внезапно поддержал Союз Российских Писателей (челябинское региональное отделение). Это реальное (первое) храброе свидетельство разрыва со старой  «писательской машиной-душегубкой» из 37-ых. Это письмо свободы полностью перечёркивает рабскую рабочую традицию  «доносов, допросов и расстрелов» в городе Магнитогорске. Крайне смелый символический жест.

Беседу вёл Михаил Бойко

https://litrossia.ru/item/magnitka-smert-poezii/