Рисунок Fabrini

«...В иерархии высоких образцов литературы зачастую не форма и содержание определяют место писателя, а сцепка очень многих дурного качества случайностей». Вот так отвечал писатель Захар Прилепин на один из вопросов Михаила Бойко в интервью 2007 года. Сегодня к этой формуле примеряют творчество уже самого Прилепина.

 Еще недавно о нем говорили почти исключительно в восторженных тонах: открытие в прозе последних лет, самый яркий дебютант нулевых, новое направление в нашей литературе, писатель, которого ждали, писатель ХХI века... Лестные оценки подтверждались и очень серьезными наградами – лауреат премии «Национальный бестселлер», финалист «Русского букера». Премию «Ясная Поляна» член Нижегородской организации Союза писателей России получил «За выдающееся произведение современной литературы» (роман «Санькя»).

Но прошло совсем немного времени, как эйфория от пришествия в наши палестины нового златоуста начала у некоторых выветриваться. А кое-кто в вознесении Прилепина на вершины писательской иерархии стал усматривать «сцепку очень многих дурного качества случайностей». Тот же Михаил Бойко, пару лет назад начавший свое интервью с восходящей звездой отечественной словесности утверждением, что собеседник достоин уважения за гражданскую позицию, общественно-политический темперамент, бескомпромиссную честность, ныне и честность-то его подвергает сомнению. В опубликованной нынешним летом статье «Сахарный прилипала. О литературно-финансовой пирамиде ОАО «Захар Прилепин» М. Бойко, по сути, намекает на литературное воровство бывшего кумира: «В один прекрасный день раздел «Научные работы» на сайте Прилепина...может пополниться еще одной научной работой под названием «Плагиат Прилепина». Мы ведь не можем исключать, что какому-нибудь филологу придет в голову прочесть друг за другом два романа – «Скины» Дмитрия Нестерова и «Санькя» Захара Прилепина. Но признаем, что это ловкий ход – заменить одиозного героя-скинхеда респектабельным героем-нацболом, столь милым и патриотам, и либералам».

И уж вовсе не стесняется в выражениях Михаил Веллер, наш беспримерно эрудированный оракул: «Натура Прилепина удачно состоит из лжи, наглости и тщеславия в гармоничной пропорции... Если человек сначала хочет наверх, а свое дело – литературу – использует как средство, то политические взгляды могут меняться как угодно... Я восхищаюсь, как эффектно он впаривает литературной тусовке имидж борца-самородка из народа».

Что же это за страсти роковые кипят вокруг Прилепина? Почему именно его то возносят, то столь зло низвергают? Словно в фигуре этой сошлись-скрестились самые отчаянные наши чаяния, самые убогие наши фобии. И уже сложно понять: это сам Прилепин масштабом своего незаурядного дарования возбуждает такую мощную общественную рефлексию, или мифологема раздулась до критической массы.

Пытаясь разобраться, еще раз перечитала уже прочитанное, познакомилась с новинками. Роман «Санькя» опять уколол, оставив, словно привкус свежей крови, ощущение опасной тревоги. Пацанские рассказы «Ботинки, полные горячей водкой» показались уже значительно слабее «выдающегося произведения современной литературы». Что-то в сборнике получилось эскизным, несколько небрежным по мысли, по форме. Правда, 2-3 рассказа, по-моему, удались, обнаруживая и «брутальную нежность», которую автору ставят в большую заслугу, и философичность, и зоркость к парадоксам человеческой натуры. Главный герой незамысловатых историй производит впечатление потерянного в нынешнем мире, где его ясные, если не сказать прямолинейные, представления о любви, дружбе, мужском достоинстве и женской сущности оказываются ненужными. И оттого проявляются то анекдотично, то драматично.

Однако щемящая боль, искренность автора «пацанских рассказов» в какой-то момент вдруг начинают отдавать позой, даже некоторым манерничанием. И возникшее было волшебство твоего  читательского сочувствия, соучастия улетучивается, уступая место раздражению. Ну, что же он этими своими ботинками, полными водки, так подчеркнуто топчется на теме потерянного поколения? Да, тема из вечных, неизбывных, глубоких. Однако «пацанские рассказы» на ней, мне кажется, всего лишь отметились туристическим отпечатком: «Здесь был Захар».

И возникло ощущение, что открытый было океан по имени «Прилепин» может оказаться вовсе и не океаном – гораздо меньше, мельче, что заплыв по нему получится коротким. Для читателя такое открытие – из разряда очень грустных.

Это, естественно, личное мнение только одного и вполне обычного «потребителя» литературы. Кому не по чину судить, например, о наличии или отсутствии в текстах Прилепина плагиата. Вопрос литературного заимствования вообще настолько сложен, деликатен, что даже зубры литературоведения зачастую оказываются в нем беспомощными или предвзято конъюнктурными. Посему сочла я за благо обратиться к авторитетным литераторам. Мне кажется, оценки творчества Захара Прилепина двух товарищей по цеху получились очень взвешенными, точными, исчерпывающими.

Брань к истинному таланту не липнет. А вот самому ему пристало бы прилепиться, нет, не к выгодному направлению,  тусовке, теме, а к стволу родной литературы малым, но свежо дышащим живым листиком.

http://www.pravda-nn.ru/archive/number:614/article:9715/