Внелитературный вклад в творчество... Фото Михаила Бойко

Вопрос звучит так: является ли внелитературный вклад в литературное произведение отдельной ценностью, совершенно или частично независимой от художественного качества? Или же это вообще не так? Стоит ли оценивать внелитературные достоинства удачных или, напротив, неудачных в художественном отношении произведений?

Существуют две взаимодополняющие на манер «инь» и «ян» точки зрения на этот предмет. Согласно первой из них, литературное произведение – это закольцованный на нескольких плоскостях (почему-то называемых «листами») поток информации. Не важно, сохраняется ли он на бумаге или в виде цифровой крупы в отдельном файле. Вихрь информации или «инфорон» самодостаточен, как узор или платоновская идея.

Согласно второй точке зрения, каждое произведение существует как часть более широкой знаковой системы или «реальности», и мечта о самодостаточном художественном произведении неосуществима, как perpetuum mobile. Все произведения погружены в общий энтропийный поток и в равной мере подвергаются девальвации смыслов. Но в то же время оказывают воздействие на другие части системы, называемое «обратной связью» и даже «одиннадцатым тезисом о Фейербахе».

«Обратная связь» – значительная редкость. Далеко не каждому произведению удается хотя бы в чем-то изменить мир. Все теории l'art pour l'art в той или иной мере выражают отчаяние таким положением вещей. В то же время «бесперспективность» художественного произведения как инструкции по изменению мира сообщает творческому поиску исключительную степень накала.

Мысль, что действовать вопреки, несмотря на бесперспективность, – это и значит иметь настоящие убеждения, только на первый взгляд кажется крамольной. Собственно, это единственный критерий убежденности. Как писал Артур Орд-Хьюм в книге «Вечное движение»: «Во многих проектах предусматривалась система тормозов, с помощью которых можно было остановить вечный двигатель, поскольку, развив огромную скорость, он мог бы разлететься на части. Это ли не доказательство абсолютной убежденности авторов перпетуум-мобиле в работоспособности их изобретений (если хотите, некий Франкенштейнов комплекс)?». Способность человека действовать вопреки сознанию бесперспективности этих действий, изумительней, пожалуй, даже того факта, что сэр Ричард Аркрайт (создатель самопрялки) и Джордж Стефенсон (дедушка паровоза) были фанатичными изобретателями perpetuum mobile.

Мы вынесем за скобки все произведения, в которых безупречная литературная форма соседствует с шокирующей мизерностью внелитературных амбиций. В центре нашего рассмотрения – вопросы: каким стал бы мир, если бы воля того или иного автора осуществилась в полной мере? Что произошло бы, если бы осуществимость литературных проектов не уступала их масштабности? И каким был бы мир, если бы тайный умысел автора стал явной целью человечества?

http://www.lgz.ru/article/2315/

http://organon.cih.ru/kritika/boyko.htm