Обладая от природы весьма средними способностями, не умея ни рисовать,  ни музицировать, ни слагать стихи, я с раннего детства мучился вопросом, что же делать в столь плачевной, так угнетавшей меня ситуации. Как преодолеть несправедливость природы, обделившей меня самыми ценными дарами? Конечно, проще всего было бы изменить свою самооценку, вырасти напыщенным и самодовольным болваном, но мне почему-то хотелось улучшить именно свои способности.

С самооценкой вообще всё предельно ясно. Гений по определению не может считать себя гением: его притязания и требовательность к себе заведомо превосходят любые собственные достижения и успехи. Лессинг говорил, что готов дать пощечину всякому, кто назовёт его гением. А тот, кто называет самого себя гением, заслуживает, мне кажется, даже не пощечины, а увесистого пинка.

Размышляя над этим вопросом, я лет так в тринадцать разработал для себя специальную технику «самоогениаливания», которой придерживался на протяжении 10-15 лет, пока не почувствовал в себе силы выступить на поприще литературного критика, философа и вообще мыслителя широкого профиля («междисциплинолога»). По-моему, «самоогениаливание» принесло какие-то плоды, хотя не мне судить. Скажем, я научился связно излагать некоторые оригинальные мысли, а первоначально не мог. Вот об этой технике «самоогениаливания» я и хочу поведать.

Проще всего было начать с изучения жизни и творчества выдающихся людей с признаками помешательства из трактата Ломброзо (пополняя список). Важно было при этом производить своеобразную селекцию. А именно – «впитывать» в себя только самые безумные, патологические, несущие на себе отчётливый отпечаток прогрессирующего душевного недуга мысли и модели поведения. Лучше всего для этой цели подходили Леопарди и Руссо, Жерар де Нерваль и Шарль Бодлер, Гоголь и Достоевский, Шопенгауэр и Ницше, Альфред Жарри и Альфонс Алле, Казимир Малевич и Винсент ван Гог, Отто Вейнингер и Карл Густав Юнг. Из физиков и математиков, называю навскидку, – Кардано, Паскаль, Ньютон, Крукс и Хевисайд. Вообще же, как я быстро установил, у любого писателя, художника и мыслителя обязательно найдется хотя бы несколько полубредовых, болезненных, патологичных эксцессов (афоризмов, образов, мыслей, странностей) – вот это-то и идёт в пищу.

Теперь я могу объяснить психологический механизм экспериментов, проводимых мной первоначально как бы впотьмах и наощупь. Задача заключается в том, чтобы расцепить собственное «я», условно говоря, на две половины. «Первое я» остаётся в пределах нормы: здравомыслящим, уравновешенным, предельно логичным, социально адаптированным. Это наблюдающее, отбирающее, контролирующее «я». «Второму я» целенаправленно прививаются все возможные душевные недуги, возбудители которых сохраняются в болезненных проявлениях творчества гениев. Это «второе я» превращается в творческую лабораторию. Фрагменты психики, из которых оно состоит, постоянно измельчаются, перемешиваются, комбинируются самым различным образом, как в калейдоскопе. Большинство возникающих при этом «картин», конфигураций откровенно абсурдны, бредовы и ни на что не годятся. Но среди них попадаются также вполне осмысленные, оригинальные и даже отмеченные гениальностью сочетания идей, слов и визуальных образов. Вот они-то отбираются «контролирующим я», очищаются логическим анализом и кладутся в основание угла собственных творческих начинаний.

Сравнительно недавно мне стало известно, что первооткрывателем этой техники «самоогениаливания» являюсь не я – а некий Вибий Галл. Монтень в «Опытах» (I том, глава XXI) со ссылкой на Сенеку Старшего сообщает об одном случае: «Вибий Галл настолько хорошо научился проникаться сущностью и проявлениями безумия, что, можно сказать, вывихнул свой ум и никогда уже не мог вправить его». Так что «он мог бы с достаточным основанием похваляться, что стал безумным от мудрости», – добавляет Монтень. Правда, Монтень не совсем точно передал рассказ Сенеки Старшего: Вибий Галл «с чрезмерным рвением» воспроизводил не мысли, а только «движения умалишенных». Но на этом пути Вибий Галл, судя по всему, зашёл в своих экспериментах дальше меня, так что я признаю его приоритет. Увы, нет ничего нового под солнцем.

Очевидно, для подобных экспериментов с психикой требуется очень крепкое и здоровое «контролирующее я». Тем, кто захочет воспользоваться изложенной техникой «самоогениаливания» следует помнить о поучительной судьбе Вибия Галла и других (например, Нерваля, Ницше, Вейнингера), кто инстинктивно, но очень интенсивно практиковал что-то подобное, и не воспринимать мои слова слишком серьёзно: в том, что я пишу, всегда есть элемент издевательства над самим собой и читателем.

По сути, я хотел лишь напомнить, что гениям мы обязаны не только самыми светлыми мыслями, но и значительной долей концентрированного безумия, которым преисполнен наш мир. И для некоторых гениев, возможно, лучше было бы, если бы им повесили на шею мельничный жёрнов и далее по тексту Евангелия (Мф. 18:6). Именно в этом прославленный французский критик Шарль Огюстен де Сент-Бёв упрекал Жан-Жака Руссо. Ибо тот «не понимал, что поступает как врач, который вздумал бы дать людям светским и несведущим в медицине обстоятельное и даже увлекательное описание какой-то душевной болезни с очень ярко выраженными симптомами: на враче этом лежала бы ответственность и вина за всех тех, кто стал бы маньяком, кто рехнулся бы под влиянием этой книги и в подражание ей».

http://litrossia.ru/item/9681-mikhail-bojko-samoogenialivanie-iz-zapisnoj-knizhki-byvshego-literaturnogo-kritika